20 мая самолет Airbus турецкой авиакомпании Onur Air, следовавший рейсом Анталия – Челябинск, был вынужден экстренно сесть в Волгограде из-за разгерметизации салона.
В салоне находилось 234 человека, из них 8 членов экипажа – все остались живы.
Пока транспортная прокуратура проводит проверку по факту случившегося, сами пассажиры рейса поделились своими переживаниями во время полета: для кого-то этот полет стал вторым днем рождения, а кто-то и не надеялся на чудесное спасение.
Челябинка Екатерина Вершинина, находящаяся на восьмом месяце беременности, возвращалась домой с мужем. При полете женщина заметила дым в воздушном суде, но сначала не придала этому значения. К тому же, экипаж не говорил по-русски, никто не знал, что происходит. Пассажиры начали паниковать.
— Стюардессы плакали, убегали… У многих пошла кровь из носа. У некоторых детей шла кровь из ушей… Ужасное зрелище… Экипаж бегал, суетился, убегал, — рассказала Екатерина.
После приземления пассажиров полчаса не выпускали из самолета. Екатерина с супругом просидели 11 часов в зале ожидания. По ее словам, воду им дали только через два часа, а покормили лишь перед вылетом в Челябинск. Женщине пришлось пройти обследование после ЧП – ее малыш не пострадал.
Евгений Литвинов ездил со своими друзьями в Анталию отдохнуть. Они возвращались в Россию, чтобы отметить день рождения Литвинова. Теперь мужчина по праву считает, что у него появился второй день рождения. Сам он вспоминает, что в самолете была паника, а кислородные маски не работали.
— Внезапно, резко появился запах какой-то химии, гари. Выпали кислородные маски. От неприятного резкого запаха плакали дети. У пассажиров началась паника, многие кричали громче, чем малыши, кто-то сидел, закрыв глаза, другие молились. Дети не понимали, зачем им надевать эти маски, кричали, уворачивались.
Я очень испугался, надел маску, но она работала плохо! Сначала клапаны качали чистый воздух, но маска перестала справляться. Мы все пытались что-то узнать у стюардов, они сновали туда-сюда, встал какой-то мужчина, который хорошо знает английский, и попытался поговорить с сотрудниками, обслуживающими самолет. Но он не понял ничего, что они ему объясняли, мы так и сидели в неведении, чего ждать. Самолет будто начал падать, мне кажется, он резко пикировал. Когда сели, нас провели в «зеленую зону» аэропорта. Мы нашли ближайшее кафе и бросились пить коньяк за мой второй день рождения и наше спасение. Выпили бутылку — все трезвые, трясет от ужаса. До сих пор не верю, что жив.
Светлана Санькова возвращалась домой со своим старшим сыном Алексеем. Она по-прежнему с ужасом вспоминает тот полет и признается, что теперь с сыном не расстается из-за пережитого стресса:
— Самое страшное — мы не понимали, что происходит. Стюарды ни слова не знают ни по-русски, ни по-английски.
Мы даже не знали, что делать, инстинктивно схватили выпавшие маски. Я простилась с жизнью и с сыном. Это было ужасно. Меня показали по всем каналам, но это было позже, когда все самое страшное было уже позади. Когда маски выпали, я вздрогнула, не ожидала. Потом началась паника. Затем — мысли, нет, не может быть, все будет хорошо. Потом сын решил, что это — конец, и я в ужасе согласилась. Закрыла глаза, мне кажется, не дышала даже. Но, когда приземлились, поняла, что проживем, видимо, сто лет. Хочу поблагодарить представителя нашего туроператора, она первая прибыла к пассажирам, которые находились в страхе, растерянности. Поговорила с каждым, не важно, с каким оператором летел пассажир. Принесла воду, успокаивала. Возможно, она проходила специальные психологические курсы. Один или два человека на скорой отправились в больницу, вроде бы от пережитого поднялось давление или с сердцем стало плохо. Я нисколько не возражала ждать новый борт: лишь бы безопасно.
Алексей подтвердил слова своей мамы: в салоне действительно творилась истерика, экипаж бегал туда-сюда.
— Потом мы стали резко снижаться, дети пронзительно кричали, у многих носом пошла кровь, другие кашляли. Я пытался успокоиться. Потом думаю, неужели мы все погибнем? Говорю маме: «Мам, это всё?». Она говорит: «Да, все», и слезы потекли. И тут по громкой связи объявляют, чтобы мы были спокойны, скоро сядем. Что, где, куда? Действительно, самолет вскоре приземлился, но мы не знали, где находимся, я кричу сотруднице, где мы, она так вежливо со всеми, мол, успокойтесь, вы в Волгограде, у нас небольшой аэропорт, не кричите, не спешите, все уже хорошо, сейчас отдохнете, и полетите домой. Сразу стало легче, что хоть в своей стране.
Когда нас провели по «зеленому коридору», хотелось ясности, что будет, когда нас отправят домой. Несколько человек в панике бросились вон из аэропорта. Слышал в новостях, что они поехали домой на поезде, видимо, решили больше не летать. Нас всех покормили, дали сосиски с гречкой. Тут услышал по телевизору, мол, нас плохо встретили, я не согласен. Пассажирам с детьми предложили пройти в гостиницу около аэропорта. Другое дело, что некоторые отказались сами, разложили детей в коляски, и сами легли на сиденья спать. Но это ведь не значит, что им не предложили. Я сам не был в гостинице, не знаю, но представитель предлагал размещение бесплатно, кто-то пошел. Потом нам сказали, что скоро полетим, назначили время. Ждали борт из Анталии, на замену, немного задержали вылет вновь, но мы благополучно сели. Наш первый самолет, который разгерметизировался, все еще в Волгограде. А на чартере, на котором мы долетели, челябинцы отправились в Анталию, пусть и с огромным опозданием. Теперь считаю 21 мая своим счастливым днем, — говорит Алексей.
