Знаете ли вы, что в нашей атмосфере существуют молнии-перевертыши? Да, они ударяют не в сторону Земли, а наоборот — нацелены в космос. Как установили не так давно ученые, это кратковременные вспышки света, которые несут в себе огромный энергетический заряд, сродни атомному взрыву. Всеобщее внимание на это явление обратил первый университетский спутник «Татьяна-1», запущенный в 2005 году сотрудниками и студентами МГУ им. М.В.Ломоносова. О том, каких еще результатов удалось добиться университету в деле изучения космических далей, мы побеседовали с ректором МГУ Виктором САДОВНИЧИМ.
— Наши работы по космосу начались еще в 1957 году, когда на втором в России искусственном спутнике уже стоял прибор нашего университета, — говорит Виктор Антонович. — Тогда нас больше всего интересовала радиация. Была эпоха, когда и американцы, и мы пытались узнать природу процессов, происходящих в ближнем космосе. И именно советские спутники с университетскими приборами подтвердили теорию о существовании внутреннего и внешнего поясов радиации. За эту работу тогда ученым МГУ была присуждена Ленинская премия. В общей сложности мы создали около 400 приборов для космических аппаратов и станций.
— Что кроме радиационных полей вам интересно в космосе?
— Не менее была интересна проблема магнитных полей, гамма-всплесков, космических лучей — потоков элементарных частиц и ядер, ведь природа источников этих излучений неизвестна до сих пор. Ежедневно жителей Земли, а особенно космонавтов, работающих на борту МКС, атакуют миллиарды высокоэнергетических частиц. Сейчас уже открыты такие, которые, ускоряясь в других галактиках, заходят в нашу и взаимодействуют в ней. Изучать природу таких взаимодействий очень интересно. Когда в год 250-летия университета мы отправили на орбиту нашу «Татьяну-1», даже не ожидали, какую богатую информацию доставит на Землю этот спутник. Нельзя не отметить, что он был запущен в период активизации потоков солнечной радиации. Тогда вышло из строя сразу несколько спутников, изучавших явления на Солнце, и «Татьяна-1» в течение полутора лет была единственным аппаратом, который фиксировал мощные вспышки на нашем светиле. Кроме того, благодаря этому аппарату мы обратили внимание всего научного сообщества на так называемые транзиентные свечения. Эти кратковременные синие и красные вспышки, которые происходят в атмосфере Земли на высоте до 100 км и обладают очень большой энергией, их можно сравнить со взрывом атомной бомбы.
— Их можно сравнить с нашими молниями?
— Да, только направлены они от Земли в космос. Так вот, «Татьяна-1» и отправленный за ним в 2009-м второй спутник «Татьяна-2» изучали их распределение вокруг нашей планеты. Оказалось, что в основном эти «молнии» возникают вдоль экватора. Сначала мы полагали, что они как-то связаны с кучевой облачностью и грозами, но затем пришли новые данные о существовании таких явлений, правда, выраженных слабее и над другими районами Земли. «Грозовая» версия в итоге не подтвердилась.
— Так от чего же они возникают?
— Сегодня мы точно можем сказать, что их природа — электромагнитная, связана с резонансными явлениями накопления энергия. Но откуда эта энергия берется — пока вопрос. «Татьяна-1» сразу привлекла внимание к этой проблеме американских ученых. Сейчас к исследованию подключились уже и китайцы. Вопрос очень важный, ведь такие разряды могут угрожать космической станции и летающим над Землей спутникам.
— Что было после «Татьян»?
— Затем совместно с индийскими университетами мы запустили спутник «Ют Сат» («YouthSat»). История его создания была очень интересной: во время визита президента Индии в нашу страну нам довелось встретиться, и я рассказал ему о запусках наших спутников. Он, физик-ядерщик, сразу сказал, что надо обязательно сделать совместный спутник и высказал свое пожелание Владимиру Владимировичу Путину. В итоге было подготовлено межгосударственное соглашение, и в 2011 году спутник был уже в космосе, изучая солнечную радиацию и вспышки на Солнце. Сейчас мы продолжаем нашу программу космических исследований — спутник «Ломоносов», который должен отправиться в космос через несколько месяцев, станет их вершиной. Если все предыдущие аппараты мы отправляли на орбиту с более крупными спутниками, так сказать, попутным грузом, то для этого тяжеловеса в 500 кг потребуется уже отдельный носитель. «Ломоносов» продолжит исследование частиц высокой и сверхвысокой энергий, транзиентных явлений, гамма-излучения, изучение радиации в околоземном пространстве. На него мы установили уникальный прибор — автоматическую систему слежения за астероидами. У нас есть серия наземных телескопов «Мастер» — они установлены вдоль долготы России от Москвы до Благовещенска. И вот теперь такой же появится в космосе. Объединив все телескопы в систему, мы надеемся получить хороший результат.
— Ваш космический телескоп смог бы заметить приближающийся к Земле небольшой метеор типа челябинского?
— У нас есть надежда на это. Появится на «Ломоносове» и еще один уникальный прибор, разработанный для ориентации космического аппарата по звездам, а также прибор, наблюдающий за сотнями тысяч звезд и вспышками на них. Кроме того, мы надеемся, что «Ломоносов» поможет в исследовании физиологического состояния космонавта в невесомости…
Когда-то наш университет создал на базе центрифуги Центра подготовки космонавтов уникальный тренажер по моделированию невесомости на Земле, то есть исследованию физиологического состояния космонавтов. Сейчас, в продолжение той работы, мы установили на «Ломоносове» аппаратуру, которая поможет изучить особенности зрения космонавта. Не так давно ученые доказали, что установка зрения у человека в космосе запаздывает. Космонавт сможет что-то сделать, к примеру повернуть голову, и только через полторы секунды увидеть новую картинку перед глазами. Это связано с поведением вестибулярной системы. Был даже случай поломки антенны из-за этого во время выхода в открытый космос. Пресса обвинила тогда космонавта в отсутствии должной квалификации, но мы его защитили. Это было открытие, за которое мы также получили Госпремию. Так вот на «Ломоносове» появится прибор (созданный совместно с Институтом медико-биологических проблем РАН), изучающий адаптацию и природу переноса сигнала высшей нервной деятельностью на исполнение. Кстати, кроме физиков и математиков в этой работе принимали участие и студенты-биологи.
— Понятно, что студенты не могут перещеголять профессионалов в деле создания спутников. Но, может, были случаи предложения интересных ноу-хау со стороны подрастающего поколения МГУ?
— Конечно, пока ребята работают в группе со взрослыми, космические разработки курирует Институт ядерной физики МГУ. Но что касается аспирантов — они очень талантливые. И иногда выдают свежие идеи, в основном в области материаловедения и обработки информации. У нас же есть своя станция приема информации из космоса. Так вот они очень хорошо проявляют себя там.
— Это что-то вроде Центра управления полетами?
— Да, но управлять мы пока не можем, эта станция может только принимать информацию. В связи с предстоящим запуском «Ломоносова» от нас потребуется существенно расширить ее возможности.
— Многие студенты пытаются попасть на кафедру физики космоса в МГУ?
— Увы, в последние годы интерес к космосу у молодых стал притупляться. Когда я заканчивал мехмат МГУ, большую половину выпускников распределяли в Королев (там находится один из ведущих институтов Роскосмоса — ЦНИИ машиностроения и Центр управления полетами. — Авт.). Это и обеспечивало успех, мы все горели космическими идеями. Сегодня мы готовы обсуждать ряд мер для возвращения внимания молодежи к космической деятельности.
— Поделитесь предложениями.
— Я сторонник подготовки специалистов, обладающих фундаментальными знаниями. Ведь мы не можем сейчас знать, что нам понадобится в будущем. Надо готовить таких ученых, которые по мере поступления новых задач могли бы быстро адаптироваться и решать их. Второе направление, за которое сейчас ратует МГУ, — это создание специализированных космических центров обучения или переподготовки уже готовых специалистов с высшим образованием. Большая роль в этом отводится так называемым межфакультетским курсам, которые мы создали недавно. Когда мы объявили о том, что 100 лекторов готовы прочитать студентам лекции по дисциплинам, находящимся на стыке разных наук, к примеру биологии и математики, психологии и математики, права и логики, мы не ожидали, что на них запишутся тысячи студентов. Аудиторий не хватало, приходилось использовать актовый зал. Это говорит о том, что студенты хотят видеть свою проблематику широко, это помогает им лучше ориентироваться в выборе будущей специализации.
— Правильно ли я поняла: после создания специализированных космических центров обучения выпускник вуза с дипломом психолога или биолога сможет в будущем получить еще и дополнительную космическую профессию на стыке двух наук?
— Совершенно верно, к этому мы и стремимся. Но основной упор прежде всего будет делаться на обучение космической специализации представителей инженерных специальностей, физиков, математиков.
